Сегодня утром прочел в фб пост Михаила Нисенбаума «Рублёвский голубец» о невозможном голубом цвете у Андрея Рублева. Он не дался, сколько его ни пытались воспроизвести современными красками: ни прусская синяя, ни лазурь, ни даже церулеум не в состоянии передать оттенок живой ляпис-лазури, перетертой в темперу. Прочитав, я вышел на улицу, а там — первое марта. И сквозь хмурое небо новорожденной весны светит этот самый неуловимый голубец. Я пришел в мастерскую с такой жаждой синего, что сразу же кинулся рисовать восходящий угол — прусской синей, лазурью, церулеумом — даже индиго добавил. А по сторонам что-то ангельское, и хтонь-хтонь-хтонь. Не судите строго — в первый день марта все немного сходят с ума.